Начальник Главархива Москвы Ярослав Онопенко рассказал, какие документы Главархива повествуют о преступлениях немецко-фашистских захватчиков в период Битвы за Москву.
Уже 80 лет отделяют нас от победного 1945 г. Но не для всех в мире та война завершилась: до сих пор некоторые пытаются переписать историю и переиграть в свою пользу результаты давно отгремевших сражений, посеять зерна сомнения в умах подрастающих поколений.
Для народов бывшего СССР и граждан России любые политические спекуляции на тему Великой Отечественной войны однозначно неприемлемы и не могут оставаться без ответа. Архивам, как хранителям подлинных свидетельств истории и национальной памяти, принадлежит одна из главных ролей в противодействии фальсификаторам исторических событий. Сегодня, в преддверии 80-летия Великой Победы, Главархив Москвы хотел бы вновь напомнить читателям, с какой чудовищной и темной силой сражались тогда советские люди. Документы Архивного фонда столицы на примере Московского региона, Москвы и Московской области, могут немало рассказать о том, что принёс нацизм на нашу землю.
Цели и средства
30 марта 1941 г. Гитлер в своем выступлении перед более чем 200 генералами вермахта сформулировал цели будущей войны против СССР. Его речь законспектировал тогда начальник штаба сухопутных войск Ф. Гальдер: «Наши задачи в отношении России: вооруженные силы разгромить, государство ликвидировать… Борьба двух мировоззрений. Уничтожающая оценка большевизма: это все равно что антиобщественное преступление. Коммунизм – чудовищная опасность для будущего. Нам не надо придерживаться тут законов солдатского товарищества. Коммунист не был товарищем и не будет. Речь идет о борьбе на уничтожение. Нужно бороться с ядром разложения. Это не вопрос военных судов. Войсковые начальники должны знать, о чем идет речь, Они обязаны руководить этой борьбой… Комиссары и люди из ГПУ – это преступники, так с ними и следует обращаться. Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На востоке жестокость – это благо для нашего будущего. От командиров требуется жертва – преодолеть все сомнения».
Уже 13 мая 1941 г. начальник штаба верховного главнокомандования вермахта генерал-фельдмаршал Кейтель утвердил так называемое «Распоряжение о военной подсудности в районе операции “Барбаросса” и об особых полномочиях войск». В нём верховное командование вермахта прямо требовало от военнослужащих уничтожать «враждебных гражданских лиц». Иными словами, любой офицер наделялся правом решать вопрос жизни и смерти на месте, а также был обязан стереть с лица земли каждый населенный пункт вместе с жителями, в котором или возле которого на него кто-то напал или собирался напасть. С немецкого солдата снималась ответственность за любые воинские преступления: он мог чинить издевательства, насилие, грабеж, убийства мирных жителей нашей страны свободно и неподсудно.
Смерть с неба
Москвичам и жителям Подмосковья пришлось впервые столкнуться с нацистскими методами ведения «особой» войны через месяц после ее начала. Уже 14 июля Гитлер заявил о своем «непоколебимом решении» сровнять Москву с землей и приказал приступить к массированным бомбардировкам. В ночь на 22 июля 1941 г. люфтваффе открыло серию воздушных налетов на советскую столицу.
Они продолжались с различной интенсивностью в течение целого года. Самым сложным стал ноябрь 1941 г., когда на Москву было совершено 46 налетов. Немецкие аэродромы находились чуть более чем в получасе лета от московских окраин, обнаружить бомбардировщики заблаговременно из-за близости линии фронта было сложно, поэтому москвичи провели весь месяц в режиме «воздушной тревоги»: часто сигнал отбоя не подавался целыми днями.
По данным командования Местной противовоздушной обороны НКВД СССР, за первые шесть месяцев войны противник совершил 141 массовый воздушный налет на Москву (когда в городе объявлялась общая воздушная тревога).
Благодаря тому, что столица обладала мощной системой ПВО, через стену огня более 1000 зенитных орудий, через световые поля 600 прожекторов, под непрерывными атаками ночных истребителей к городу за все время массированных налетов прорвалось всего 229 бомбардировщиков. Большинство вражеских летчиков старались просто сбросить поскорее свой бомбовый груз и убраться из этого ада, поэтому зачастую бомбы беспорядочно падали на улицы и площади, дома и заводы, школы и больницы. В Главархиве Москвы хранится фонд районных штабов Местной противовоздушной обороны Москвы. Именно районные батальоны и городские полки МПВО выполняли функции аварийно-спасательной службы. Они тушили зажигательные бомбы, разбирали завалы, ликвидировали пожары, затопления, спасали пострадавших и подбирали погибших, в абсолютном большинстве – женщин, стариков и детей. К сожалению, сохранившиеся документы за 1941–1942 гг. отражают положение лишь в половине московских районов, но и этого хватит, чтобы понять: все авианалеты фактически представляли террористические атаки с целью устрашения мирных жителей.
Для примера возьмем только два документа. Из рапорта начальника Сокольнического райотдела НКВД следует, что при налете в ночь с 9 на 10 августа 1941 г. был буквально засыпан бомбами и сгорел дотла пустой Богородский рынок, а в районе Лосиноостровской тяжелая фугасная бомба попала прямо в выкопанную на пустыре щель, где укрывались жители близлежащих домов. Итог – убито семь женщин и трое детей, младшему из которых был год, ранены три старика и одна женщина.
Другой налет – конец марта 1942 г., Ростокинский район. Сразу три фугасных бомбы кучно легли в два соседних жилых дома. В результате – 24 погибших, в том числе боец группы самообороны и постовой дружинник, остальные – снова женщины, старики, дети. И таких донесений – несколько десятков. В фондах четырех районных штабов сохранились журналы учета очагов поражения за 1941–1942 гг. После описания характера попаданий и вызванных ими разрушений там иногда помещались списки раненых и убитых, отправленных в больницы и морги города. В имеющихся списках почти 90% – гражданские лица, половина из них – женщины.
Всего за годы Великой Отечественной войны в результате вражеских авианалетов в Москве погибло 2196 человек, ранения получили 7708 человек из числа гражданского населения и 476 бойцов МПВО. Полному или частичному разрушению подверглись 5584 жилых дома, 67 промышленных предприятий, 90 больниц и амбулаторий, 253 школы, 19 театров и дворцов культуры. Такие «итоги» позволяют с полным основанием считать, что воздушные налеты на Москву были направлены лишь на умножение страданий беззащитных людей.
Под пятой «нового порядка»
В октябре 1941 г., в самый тяжелый период Великой Отечественной войны, на территорию Подмосковья ворвались войска группы армий «Центр». Примерно с 12 октября по 5 декабря 1941 г. им удалось оккупировать большую часть Калининской, Московской, Тульской областей. Десяткам тысяч жителей подмосковных городов и сел предстояло испытать на себе господство германской военщины. Оккупированные территории Подмосковья не передавались под управление ни одному из министерств и ведомств Третьего рейха. Они оставались зоной боевых действий, и все административные, полицейские и карательные мероприятия здесь осуществлял вермахт.
Непосредственно в полосе глубиной 2–10 км от передовой линии вся власть принадлежала командирам дивизий. За порядок здесь отвечал офицер квартирмейстерской группы, которому подчинялись полевые комендатуры. Далее на глубину 20–50 км тянулся тыловой район армии. Здесь командующий армии назначал командующего армейским тыловым районом. Последний руководил сетью районных комендатур, а тем, в свою очередь, подчинялись местные и городские (гарнизонные) комендатуры. Наконец, за тыловым армейским районом лежала территория тылового района группы армий, глубина которого в теории могла достигать 200 км. Здесь распоряжались командования тыловым районом группы армий, в чьи обязанности входила охрана тыла от партизан и «поддержание должного порядка» среди населения. Выполнение «политических» (то есть террористических) задач возлагалось на оперативные отряды тайной полевой полиции (ГФП). Специально для проведения операций по массовому уничтожению неугодных орудовали 4 специальные оперативные группы (айнзацгруппы) Главного управления имперской безопасности, примерно по 1200 человек каждая. Для «помощи» войскам вермахта они формировали своего рода передовые отряды – айнзацкоманды, которые действовали вместе с подразделениями тайной полевой полиции. В период Московской битвы такие «команды» непосредственно в Подмосковье подтянуть не успели, но на Тверской и Калужской земле они все же оставили свой кровавый след.
Впрочем, и без палачей из ведомства Гиммлера жизнь в оккупации была кромешным адом. Немедленно после захвата крупных населенных пунктов (райцентров, городов, некоторых сел) в них организовывались комендатуры, предписывавшие местному населению соблюдать непререкаемые правила поведения. Делалось это при помощи листовок следующего содержания:
«ВНИМАНИЕ!
Германские войска, заняв вашу местность, объявляют следующий приказ:
1. Всякое огнестрельное оружие и амуниция подлежат немедленной сдаче германским войскам. Кто оставит огнестрельное оружие в своем распоряжении, будет расстрелян.
2. Каждый из вас, будь он здешним или нездешним жителем, должен оставаться в той деревне, где он теперь находится. Кто покинет свое настоящее местопребывание и станет скитаться по дорогам или обходам из одной деревни в другую, того будут считать партизаном и как такового расстреливать. Вне деревни разрешается лишь общая работа на полях под надзором старшины или бригадира.
Красноармейцы, участвовавшие в нынешней войне, должны немедленно явиться в ближайшую германскую часть. В противном случае они будут расстреляны.
3. Пребывание вне дома от полной темноты до рассвета запрещено. Не исполняющие этот приказ будут расстреливаться без предупреждения.
4. Кто вредит или пытается вредить германской армии, например, повреждением или уничтожением телефонных проводов, мостов, железнодорожных путей, водопровода, зданий, запасов и т.д. или предоставлением убежища и оказанием помощи партизанам, будет немедленно расстрелян.
Кто знает местопребывание коммунистов, партизан или военнослужащих Красной Армии, должен заявить о них ближайшей германской части».
Если было время и находились «кадры», военные коменданты создавали себе в помощь органы местного самоуправления и вспомогательные полицейские структуры. В селах назначались старосты, в городах формировались городские управы во главе с бургомистрами. Их задачей было исполнение приказов комендантов, касавшихся контроля за местными жителями.
Вся жизнь в оккупации была обставлена запретами, которые почти ежедневно грозили гибелью. Для передвижения из села в село или город каждый человек обязан был иметь при себе пропуск от местных властей с точным указанием маршрута, времени передвижения и очень коротким сроком действия. Всем прибывающим на ночлег в городе или деревне следовало регистрироваться у квартального надзирателя, коменданта или старосты, у которых до утра оставались их документы. Передвижение и даже появление на улицах было разрешено в селах с 6.00 до 17.00, в городах – с 8.00 до 16.00. Малейшее нарушение каралось смертью. На всех оккупированных территориях практиковалась система заложничества, когда за одного убитого оккупанта казнили 50 или 100 мирных жителей. С самого начала оккупации патрули имели право открывать огонь без предупреждения по группам более трех человек или по тем, кто при приближении патрульных держал руки в карманах. Позднее командование прямо предписывало расстреливать на месте всех, кто передвигается в ночное время, идет не по дороге или со стороны леса, а также оказывается вблизи расположения воинских частей. Так, например, в приказе по 290-й пехотной дивизии (4-я танковая группа вермахта) говорилось: «Каждый штатский, который будет находиться после 11 декабря 1941 г. в каком-нибудь районе расположения дивизии, должен рассматриваться как партизан и подлежит расстрелу на месте».
Чем хуже у немецких войск обстояли дела на фронте, тем больше доставалось мирному населению. Приказ по 27-й танковой дивизии от 29 декабря 1941 г. гласил: «Арьергардам и тыловым отрядам производить: а) разрушение и поджог всех населенных пунктов. Использовать специальные команды для поджога деревень, лежащих в стороне от путей отступления; б) уничтожение наличных средств транспорта и имеющегося скота; в) уничтожение или приведение в негодность всех имеющихся продуктов».
Свидетельства зверств немецко-фашистских оккупантов
В фондах Главархива Москвы хранится обширный массив ценнейших свидетельств о преступлениях нацизма.
Он формировался из нескольких источников. Первым из них стали партизаны и подпольщики Подмосковья. Разведка партизанских отрядов и групп НКВД тщательнейшим образом собирала сведения об обстановке на оккупированных территориях, прежде всего о положении и настроениях населения, о деяниях нацистов и их местных сообщников. Оперативные сводки УНКВД по Москве и Московской области, донесения и обзоры партизанского командования, сводки и доклады подпольных организаций в МГК ВКП(б) – ценнейшее свидетельство против любых попыток скрыть или приукрасить объективную картину вражеской оккупации.
Еще один источник сведений о преступлениях нацистов и их пособников открылся после 5 декабря 1941 г. Контрнаступление советских войск под Москвой, несмотря на все трудности, оказалось настолько неожиданным для врага, что он попросту не успел замести следы своих злодеяний, бросая технику, тяжелое вооружение и документы. Повсюду, куда приходили воины Красной Армии, они видели следы чудовищной жестокости: сожженные села, в кирпичную пыль стертые города, изможденных стариков, женщин и детей, ютящихся в ямах, оврагах, под развалинами своих домов, обезображенные останки тех, кому не суждено было дождаться освобождения. Обо всем увиденном невозможно было молчать. В Москву шел поток донесений командиров частей и политработников, писем от рядовых бойцов в тыл и от переживших ужас неволи – родным на фронт. Письма командования воинских частей об освобождении населенных пунктов, адресованные в Московский комитет партии, а также акты об освобождении бойцами Красной Армии жителей подмосковных деревень, согнанных немцами с целью уничтожения, донесения политработников о преступлениях гитлеровцев красноречиво демонстрируют истинное лицо фашизма.
Необходимым этапом процесса восстановления нормальной жизни в освобожденных районах был сбор сведений о причиненном врагом материальном ущербе и о пострадавших во время оккупации гражданах. Вплоть до 1945 г. местные органы власти собирали материалы о гитлеровской оккупации, находили выживших свидетелей и документировали факты нацистских злодеяний.
Информационные сообщения, акты и другие документальные свидетельства легли в основу публикаций Главархива Москвы, подготовленных в рамках всероссийского проекта «Без срока давности». В одну из них включены более 80 архивных документов, систематизированных по темам: «преступления против детей и инвалидов», «злодеяния немецко-фашистских захватчиков в отношении советских граждан», «создание заведомо невыносимых условий существования на оккупированных территориях», «нацисты и их пособники». Вторая тематическая публикация знакомит с обширным массивом документов, посвященных положению в 26 полностью или частично оккупированных районах Московской области.
В числе впервые опубликованных в издании материалов – уникальный источник личного происхождения: воспоминания детей, сохранившееся в фонде Солнечногорского РК ВКП(б). Большая часть этих воспоминаний была написана в 1942 г., вскоре после описанных событий. В дальнейшем этот документ в полном объеме вошел в электронную книгу «Рассказы детей о Великой Отечественной войне», а также стал основой проекта «Дневники детей войны», подготовленного совместно с Департаментом образования и науки города Москвы и Московским центром «Патриот. Спорт».
Ознакомиться с проектом, а также всеми тематическими публикациями Главархива Москвы о злодеяниях гитлеровцев можно на сайте виртуального музея «Москва – с заботой об истории».
Ни один оккупированный населенный пункт Подмосковья не находился под немецко-фашистской оккупацией более четырех месяцев, в большинстве местностей она продлилась менее двух месяцев. Кроме того, почти все оккупированные территории являлись прифронтовой зоной, и размещенные там войска должны были все свои силы отдавать противоборству с Красной Армией. Тем не менее итог их пребывания на московской земле красноречив и страшен. Например, в Истринском районе враг хозяйничал всего 22 дня, но успел подвергнуть публичной казни 477 мирных граждан и еще 255 изувечить, сжег дотла 63 населенных пункта, превратил в пепел город Истру, уничтожив 1084 дома, 4 школы, 3 детских сада, библиотеку, Дом пионеров. В Лотошинском районе, где «новый порядок» царил более трех месяцев, из 146 населенных пунктов в какой-то мере уцелели 20. Около 1200 мирных жителей были расстреляны, повешены, сожжены или заморожены заживо, забиты насмерть.
Всего в оккупированных районах Московской области враг стер с лица земли 761 школу, 164 больницы, разрушил или осквернил десятки православных храмов, Ново-Иерусалимский и Иосифо-Волоколамский монастыри, сжёг и разграбил Бородинский музей, Ясную Поляну, Дом-музей П.И. Чайковского в Клину.
Хранящиеся в Главархиве Москвы документы разоблачают изуверскую сущность нацизма, красноречиво свидетельствуют о преступлениях против человечности, у которых нет и не будет срока давности.
-сообщает vm.ru
#Без #срока #давности #забвения
Перейти на сайт Вечерней Москвы
МОСКВИЧ:
- Галерея пользователя
- Гостевая пользователя
Пока никто ничего не написал
0 Comments